Сенатор Рогозин призвал ликвидировать Зеленского для завершения СВО
Когда закончится СВО, что такое денацификация и заменят ли дроны людей в войнах будущего? На эти и другие вопросы «Газете.Ru» ответил сенатор от Запорожской области Дмитрий Рогозин, занимающийся апробацией новых вооружений и техники на линии боевого соприкосновения.
— В Совете Федерации вы представляете Запорожскую область. Каково это — быть сенатором от фактически прифронтового региона?
— В таком регионе, как Запорожская область, основная задача власти — это, прежде всего, обеспечить безопасность граждан. А значит — содействовать победе, чтобы быстрее закончился вооруженный конфликт, чтобы быстрее мы могли приступить к мирной жизни. Ее очень сложно строить в условиях, когда в нескольких десятках километров идет война, а по городу Мелитополю наносятся удары реактивными снарядами и дронами.
В октябре 2022 года, узнав о драматическом развитии событий под Харьковом, я приехал в Донецк и вскоре стал добровольцем. Сначала подал документы в 1-й Армейский корпус ДНР, заходил на место начальника разведки, потом на вакантное место заместителя комвзвода 6-го батальона, воевавшего в Авдеевке. В итоге начал работать с «БАРС-11», помогал донецким парням огнем, в том числе в качестве снайпера на Угледарском направлении. В 2023 году вместе с «БАРС-11» передислоцировался на Запорожское направление, помогал чем мог полкам 58-й армии и добровольческим отрядам готовиться к отражению так называемого «контрнаступа» ВСУ.
Когда в августе 2023 года мне было предложено представлять Запорожскую область в Совете Федерации, я попросил с пониманием отнестись к моему намерению продолжить заниматься тем, чем я занимался до этого, то есть воевать и создавать условия для совершенствования военно-технической подготовки вооруженных сил.
Я благодарен губернатору Евгению Балицкому и другим моим собеседникам, которые меня поддержали. Мы договорились, что в большей степени я буду заниматься не столько законодательной, представительной работой, сколько в составе армии освобождать наши исторические территории от фашистов.
— Помимо безопасности, с какими социально-экономическими проблемами сталкивается регион?
— Для счастливой жизни люди должны не только находиться в безопасности, они должны хорошо питаться, жить в нормальных условиях, с развитой инфраструктурой. С приходом России ситуация в регионе начала улучшаться. Что говорить, если с распада Советского Союза здесь не ремонтировали и не строили дороги. Я за свою жизнь побывал, наверное, во всех регионах страны, но такого состояния дорог не видел, может быть, с 1990-х.
Один из примеров нашей работы — в селе Очеретоватое, недалеко от Токмака, был перебит газопровод, жители — в основном люди пожилого возраста, дети — при наступлении холодов остались без тепла. Гражданским специалистам было невозможно работать под постоянными обстрелами и ударами дронов. С согласия губернатора я взялся за решение этого вопроса. Решающую роль в этом деле сыграла Военная комендатура Запорожской области и лично генерал-лейтенант Ершов. Наши военные обеспечили прикрытие строителей, да и местных жителей, на время укладки новых труб. Село получило тепло и смогло пережить зиму. И таких задач, сочетающих военные и гражданские аспекты, за год было много.
— Вы неоднократно говорили, что украинские власти ставят перед собой цель захватить Запорожскую АЭС с целью ядерного шантажа России. Это угроза сейчас сохраняется?
— Безусловно. Тем более после разрушения Каховского водохранилища Днепр ушел в старое русло, он обмелел. Есть возможности для его форсирования через наведение понтонных мостов или с помощью иных средств. Высадка десанта ВСУ — вполне реальный сценарий, поэтому там и сформирована необходимая группировка Вооруженных сил России, чтобы воспрепятствовать такому захвату.
АЭС для противника — лакомый кусок. Они любят такие символические вещи — убивать и совершать теракты в какие-то годовщины, праздники, захватывать объекты и территории с целью пиара. Зеленский — шоумен, он понимает смысл таких пиар-акций, и, видимо, задает тон. Я уверен, что вся эта террористическая деятельность со стороны ВСУ, это не столько плановая работа их Генерального штаба, сколько именно команды пиарщиков на крови.
— Вы неоднократно высказывали тезис, что конфликт на Украине можно завершить, ликвидировав его виновников — «главарей нацистского режима в Киеве» — с помощью «Орешника», например. Почему вы считаете подобный метод эффективным?
— В подтверждение своей позиции я приведу вам несколько примеров.
Первый — это удар НАТО по Югославии в 1999 году. С чего они начали? С ударов по органам политического и военного управления, разрушения всех мостов на Дунае, поражения всех электроподстанций и даже удара по телевышке, чтобы угомонить сербских журналистов.
С точки зрения военной это было сделано, извините за натурализм, правильно. Американцы понимали, с какой армией они будут иметь дело. Югославская народная армия была полна решимости драться с врагом, защищать свои земли, но она оказалась в роли боксера с короткой рукой. Их средства поражения не доставали до американцев. А американцы не собирались высаживаться на земле. Все удары они, в свою очередь, наносили длинной боксерской рукой. Они дезорганизовали органы политического и военного управления страны, потом низложили президента Милошевича, обеспечили его арест и последующее умерщвление в Гааге.
Второй пример — как ведет себя Израиль.Весь мир визжит, ООН принимает какие-то решения, генсек топчет ногой. А им все равно. Они убивают последовательно каждого лидера Хезболлы или ХАМАС. Одного, второго, третьего. То есть все, кто претендует на руководство этими движениями, автоматически становятся мишенью, заранее становятся смертниками. И израильтяне не считаются ни с какими сопутствующими жертвами. Будь то дети, женщины или старики.
Это, конечно, никак не вяжется с постулатами христианской, да и просто общечеловеческой морали. Но с точки зрения военной это абсолютно эффективные действия по достижению цели.
Я, конечно, никогда не предлагал наносить какие бы то ни было удары по гражданским объектам, хотя противник в Донбассе и Новороссии бьет по нашим гражданским объектам, занимает оборону в гражданских зданиях, использует мирное население в качестве живого щита.
И третий пример — ирано-иракский конфликт. Вспомните, на полях сражений полегло огромное количество солдат с обеих сторон. Но война завершилась тогда, когда и та, и другая сторона приобрели ракетное оружие большей дальности, позволяющее бить по столицам двух государств. И элиты сразу всполошились. Именно об этом я и говорю. Надо было заставить Зеленского опасаться нашего возмездия, чтобы он скакал как заяц, как крыса прятался по бункерам и боялся высунуть нос на свежий воздух, не то, чтобы летать по заграницам. Вся вина за текущий конфликт лежит полностью на нем. Он негодяй и военный преступник.
Денацификация — это же не ликвидация десятков тысяч, сотен тысяч солдат украинской армии, большая часть из которых оказалась на фронте против своей воли. Многие из них — «заколдованные русские» — то есть характер русский, стойкий, а мозги отравлены 30-летней бандеровской пропагандой. Англосаксы добились своего — русские убивают русских, думая, что они не русские. А фашистская мразь и западенские бандеровцы типа ублюдка и садиста Роберта «Мадьяра» Броуди руководят этой бойней из уютных бомбоубежищ.
Денацификация — это прежде всего уничтожение тех, кто насаживает этот человеконенавистнический русофобский дух, который превратил братскую республику с огромным количеством смешанных семей в нашего лютого врага.
— Некоторые российские эксперты говорят о необходимости демонстративного ядерного удара. Как вы относитесь к таким заявлениям?
— К таким заявлениям я отношусь с очень большой осторожностью, потому что более десяти лет имел непосредственное отношение к перевооружению стратегических ядерных сил, к перевооружению систем боевого управления.
Я, конечно, слава Богу, никогда не видел этого оружия в действии, но знаю его характеристики и мощь.
Надо иметь в виду, что любое применение ядерного оружия — это эскалация. И закончится она гибелью всей цивилизации на Земле. И уже никто не будет вспоминать, кто начал, кто виноват, а кто не виноват.
Я считаю, что у нас есть масса других возможностей использования в том числе даже стратегического оружия, но в неядерном исполнении. Тем более что такие испытания у нас успешно проводились.
— Скоро в Белый дом в Вашингтоне въедет Дональд Трамп. Какие надежды у вас от смены политической власти в США?
— Единственное, что ему можно рекомендовать — пусть просто прекратит военную помощь этим негодяям.
Американцы называют себя демократией и пытаются ее повсюду насаждать, но есть же пределы. И потом, что касается политического строя в Киеве, то это уже никакая не демократия, а современный фашизм, поэтому Трамп сделает большое дело, если просто прекратит оказывать помощь фашистам.
Но мое абсолютное убеждение в том, что война завершится на поле боя. И только русский солдат сможет поставить точку в этом конфликте.
— По данным недавнего соцопроса, более трети россиян, если бы писали письмо Деду Морозу, попросили бы у него победу России в специальной военной операции. Вы не Дед Мороз, но человек с богатым дипломатическим и управленческим опытом, поэтому все же задам этот вопрос: учитывая нынешнюю динамику событий «на земле», сколько еще может продлиться СВО — месяцы, годы?
— Это зависит от многих факторов. Во-первых, нужно прекратить себя убаюкивать победными реляциями. Наша армия добывает себе победу в тяжелейших условиях. Противнику помогает весь западный военно-промышленный комплекс.
Во-вторых, нужна солидаризация тыла и фронта. Москва, Петербург, другие крупные российские города должны прекратить жить своей беззаботной жизнью, делать вид, что ничего не происходит. Мы уже никогда не вернемся в то состояние, которое было до 2022-го года. Никогда. Это нужно понять всем.
Общество должно понять глубину проблемы и помогать армии всем, чем может. Только победа приблизит окончание конфликта. Его нельзя «заморозить», иначе он перейдет в наследство нашим детям и внукам.
— Каким вы видите общество будущего?
— Вернутся обратно люди, которые многое испытали, ходили по лезвию ножа, под бомбами. Они, конечно, захотят, чтобы жизнь стала другой. Они потребуют решения наболевших проблем.
Например, в стране существует проблема нелегальной миграции, формируется стабильная этническая преступность. Люди начинают съезжать со своих квартир, забирать детей из школ, потому что видят, что идет очень бурный процесс заселения страны мигрантами.
Другая проблема — у нас просто идет вымирание русского народа и других коренных народов.
Остро стоит вопрос справедливости в экономике и социальной справедливости.
По завершении военного конфликта надо заниматься решением этих проблем. Иначе Россия будет очень уязвима по отношению не только к внешним, но и ко внутренним угрозам.
— Вы возглавляете добровольческий военно-технический отряд Б.А.Р.С. «Сармат», который занимается боевой апробацией вооружений и техники, созданных в инициативном порядке предприятиями ОПК, командами «народного ВПК» и самими добровольцами. Отряд формируется уже третий месяц, можете (не нарушая режима секретности, конечно) рассказать о каких-то первых результатах его работы?
— Набрано уже более 50% личного состава. У нас каждую неделю идет прибавление, по 30–40 добровольцев, мы их размещаем, обучаем. Это операторы беспилотников, программисты, инженеры, конструкторы, технологи, высококвалифицированные рабочие.
У многих из них есть боевой опыт, другие — это разработчики гражданских систем, которые мы пытаемся применить для достижения военных целей.
Наши роты боевой апробации проводят испытания изделий или технологий на линии боевого соприкосновения. Мы, едва вступив в бой, уже набили с десяток единиц украинской и западной военной техники.
Что-то из переданных нам на апробацию разработок, что не показывает своей эффективности в реальных боевых условиях, отсекаем. Какие-то разработки, которые раньше не могли пробиться для апробации в действующую армию, наоборот, подтверждаем по характеристикам и советуем к серийным закупкам. Работаем с крупными и средними предприятиями ОПК, «народным ВПК», с инициативными группами инженерного сообщества России.
На фронте все очень подвижно. Война меняется каждые три месяца. По-старому воевать становится нельзя. Появляются новые средства поражения. Надо иметь в виду, что мы здесь сражаемся против всего военно-промышленного комплекса стран Запада, они на нас апробируют свои вооружения. Поэтому мы не то что отставать не имеем права, мы должны идти на опережение.
— А оборонно-промышленный комплекс смог перестроиться?
— Некоторые предприятия работают в три смены. Люди падают с ног от усталости. Есть, конечно, и какие-то бюрократические задержки, которые, я считаю, недопустимы. Но в целом оборонно-промышленный комплекс, конечно, перестроился. Я вижу, что, по крайней мере, у моих партнеров в оборонно-промышленном комплексе происходит осознание потребностей армии.
Приведу характерный пример. Несколько месяцев тому назад к нам в группировку «Днепр» приезжал главный конструктор концерна «Калашников» по стрелковому оружию. На встречу с ним пришли штурмовики-солдаты, командный состав нашей дивизии. Высказали замечания, предложения. Спустя время концерн доставил нам первую партию совершенно обновленного оружия, которое во многом уже отвечает требованиям спецоперации.
Знаковое событие — это включение в общую работу гражданских инженерных коллективов. В последние месяцы на их базе начали формироваться предприятия нового типа промышленности. Мы стоим на пороге нового технологического рывка.
— Между такими «гаражными» коллективами и монстрами ОПК не возникает конкуренции?
— Частные инженерные коллективы не занимаются выпуском танков, этим занимаются крупные предприятия ОПК. Но для танков, например, нужна современная радиосвязь, которая интегрируется с коммерческими радиостанциями, широко применяемыми на фронте. И это дело уже частной компании.
Те же самые БПЛА в большой мере изготавливаются частными инженерными коллективами. Такие коллективы работают в основном в нишах, которые не заполнил большой ОПК.
— Вы уже несколько лет занимаетесь проблемой роботизированных, беспилотных систем (БПЛА и т.п.). Какие тенденции вы здесь видите, куда эволюционируют те же БПЛА, например?
— В военном деле всегда соревнуются между собой меч и щит. Чем более мощным становится меч, тем более крепким становится щит. И так шаг за шагом.
Появились дроны, соответственно, стали появляться более мощные системы подавления дронов. Дроны стали переходить на работу на переменных частотах, перестроились средства радиоэлектронной борьбы. В ходе Курской битвы появились дроны на оптоволокне, которые гарантированно стали преодолевать радиоэлектронную преграду. Но появилось и понимание, как бороться с этими оптоволоконными системами.
Сейчас появились дроны, которые работают в режиме свободной охоты.
— Они сами ищут для себя цели?
— У таких аппаратов есть библиотека целей и есть приоритетность в их выборе. Например, торчит из лесополосы ствол орудия или часть гусеницы. Система управления дрона считывает эту картинку и понимает, что это не просто железка.
А если аппарат видит несколько целей, то система управления выбирает ту, что «пожирнее».
Но в основном такие дорогие дроны используются для проламывания системы обороны противника, для подавления пунктов управления, для удара по излучающим комплексам РЭБ, по Wi-Fi-центрам. А дальше в это «окно» влетают самые простые и дешевые дроны.
— В будущих войнах дроны смогут заменить людей на поле боя?
— Например, сейчас потоковое видео с дронов, двигающихся по маршруту, поступает в аппаратно-программный комплекс, где и обрабатывается. В детализированную карту местности вносятся изменения — где появились новые опорники, фортификационные сооружения. Плюс в этот комплекс закладывается информация космической съемки, стационарных средств оптико-электронной разведки. Машинное обучение помогает в режиме реального времени обрабатывать огромный объем информации, которая идет с поля боя.
Применяемые на фронте дроны где-то заменяют самолеты, где-то — вертолеты, где-то — высокоточные снаряды, где-то — ПТУР (противотанковые управляемые ракеты. — «Газета.Ru»).
Но тем не менее, после войны самых разных дронов — наземных, морских, речных, надводных, подводных, воздушных, разведчиков, ударных, ночных, дневных, камикадзе, многоразового использования — все равно победа будет достигнута тогда, когда сапог солдата встанет на землю противника.
— У вас есть свой канал на YouTube, у него почти 10,5 тыс. подписчиков и совокупно почти 5 млн просмотров. Как относитесь к «замедлению» YouTube?
— Я не пользуюсь им давно. И некогда, и не интересно. На YouTube гигантское количество анонимных ботов, засоряющих эфир. Невозможно спорить с людьми, если ты не понимаешь, с кем ты имеешь дело. Плюс невозможно отвечать на грязь, которая там появляется, отсутствует возможность добиться справедливости.
Я это испытал на собственной шкуре. Раньше я посмеивался, думал, что это ерунда, думал, народ умный, разберется. Потом смотрю, а народ-то в ложь верит. И если я, сенатор, не могу защитить свои права, то что говорить про простого человека, у которого нет таких возможностей написать в прокуратуру и требовать, чтобы тебе ответили?
Мы с вами понимаем, что живем в информационную эру, где информация — оружие. Если это оружие в руках противника, то оно направлено против тебя. Тот же пример с YouTube, когда в 2022 году администрацией площадки без объяснения причин было удалено большинство моих видеовыступлений по тематике СВО. Ну и где здесь свобода слова?
— Участие в СВО вас лично изменило как человека?
— Думаю, что очень сильно. На войне надо жить сегодняшним днем, ценить каждый божий день. Ведь завтра может и не наступить. Поэтому приходится взвешивать каждое слово, каждый шаг, не терять время на пустяки. Если завтра убьют, что оставлю после себя? Думаю об этом постоянно и стараюсь успеть вложить в победу все, что знаю и умею.
Ну и шутить практически перестал. Не до шуток совершенно.
На войне меняется отношение к человеческой жизни. Война, она в каком-то смысле делит людей на своих и чужих, на черное и белое, без всяких оттенков.
СВО: последние новости Что думаешь? Комментарии